«Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой тени надежд на лучшее будущее, тонет в холодной черной грязи грунтовой дороги. Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные, мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет».

Такую вот весьма и весьма образную картинку нарисовал в очерке Николай Лесков. Вопрос: а можно ли передать это авторское ощущение языком театра? Отвечаю: можно–и новая работа НЭТовцев тому подтверждение.

Попробую ответить и на такой вопрос (https://t.me/ne_vecher/1282): что побудило заслуженного артиста России Владимира Бондаренко обратиться сегодня к этому литературному материалу и выступить в роли режиссера-постановщика «Леди Макбет Мценского уезда»?

Признаться, когда Владимир еще только вынашивал саму идею–поделился как-то в минуту творческого откровения–я воспринял это несколько скептически. Подумалось: что нового — после многочисленных постановок в советских, российских и зарубежных театрах — сможет сказать труппа нашего волгоградского театра?

«Я взял за основу инсценировку, по которой в 1979 году Андрей Гончаров поставил этот спектакль с Натальей Гундаревой и Александром Лазаревым в главных ролях. Но, конечно, тогда он ее писал исключительно «под себя», и что-то меня, в наше время, не устроило. Поэтому мы несколько адаптировали ее к сегодняшнему восприятию»,– делился Владимир Бондаренко с журналистами накануне премьеры.

Можно было бы, конечно, адаптировать к сегодняшнему восприятию, говоря словам Лескова, драму любви Катерины Львовны и на фоне классического оформления, и музыки в стиле «Сто¬нет си¬зый го¬лу¬бо¬чек», и задумчивой статики отдельных мизансцен в полусвете.

Но в спектакль вводятся эпизоды, о которых нет ни слова в литературном материале. В нем много движения, много театральной пластики, язык которой помогает понять как психологическое и эмоциональное состояние второго «Я» героев, так и почувствовать духовный смысл авторского текста.

Поэтому и появляется в спектакле Харон, который перевозит души умерших через реку Стикс? Поэтому финальная сцена спектакля завершается тем, что один из героев обращается к залу, цитируя Скрижали Завета? И то, что это делает ребенок–самый молодой из героев спектакля–случайность?

Лично мне эти режиссерские задумки, органично решенные в совокупности как актерами, так и постановочной группой, напомнили о философском споре, который иногда называют «карамазовским» и вокруг которого не утихают страсти: все дозволено?

Думается, что своим спектаклем НЭТ дал возможность каждому ответить на этот вопрос самостоятельно. Не останавливаюсь на игре Тамары Конопатовой и Максима Черкашинане, занятых в главных ролях– не рецензию же пишу. Но и им, и всем, кто причастен к этой непростой постановке–спасибо. Поклон и директору театра Ангелине Шершень–не побоялась рискнуть серьезным финансированием. Обернется сторицей!

Источник: https://t.me/ne_vecher