«Пока не остановится сердце» – практически неизвестная сегодня пьеса Константина Паустовского (1892–1968), никогда не публиковавшаяся и ни в одно собрание сочинений выдающегося советского писателя не включавшаяся. Ее премьера состоялась 4 апреля 1943 года в Барнауле на сцене Народного дома. Спектакль был выпущен труппой московского Камерного театра, что во время Великой Отечественной войны находился там в эвакуации. Его поставил Александр Таиров, знаменитый режиссер и руководитель театра, который в 1914 году и стал его основателем. Именно он привлек Паустовского как автора пьесы на военную тематику, ибо актуальность этого в то время была, конечно же, первоочередной.

Паустовский, находясь в тесном контакте с режиссером, главную роль в пьесе «Пока не остановится сердце», создавал специально на звезду театра Алису Коонен, супругу и музу режиссера. Главная героиня Анна Мартынова – известная актриса, и в драму это вносит особую ауру «театра в театре». В небольшой озёрный северный город Анна уезжает из Москвы с мужем Алексеем, агрономом, который перед приходом немцев, успевает уйти в партизаны. Анна – любящая и нежная мать, но ее сына Мишу убивает немецкий солдат. Над беспредельным отчаянием матери берут верх жажда праведного мщения и ненависть к врагу, и Анна Мартынова решается сыграть главную – и лучшую! – роль в своей жизни, вступая в опасное противостояние с расчетливым немецким комендантом Руммелем.

Финал пьесы – вечер в театре, до отказа забитом немцами, ведь главная его приманка – Анна. Убивая Руммеля выстрелом из пистолета, она погибает и сама, но подоспевшие силы партизан, уничтожая врага, освобождают город. Последние слова Анны таковы: «Счастье придет. Мы отстоим его своей кровью, своей яростью, своим гневом, последним своим предсмертным криком. Мы будем бороться за него, пока не остановится сердце». Вот оно, название пьесы, но этот «рефрен» впервые возникает в письме Алексея, которое Анна читает после «исчезновения» мужа. И в итоге на борьбу с оккупантами встает и она сама.

В феврале 1943 года по приглашению Таирова в Барнаул приезжает Георгий Свиридов для создания музыки к спектаклю, которая по воспоминаниям очевидцев произвела тогда сильнейшее впечатление. А 25 декабря 1943 года эту постановку впервые показывают и на стационаре в Москве, но после упразднения Камерного театра в 1949 году и создания на его базе Московского драматического театра им. А.С. Пушкина, существующего и поныне, пьеса Паустовского и музыка Свиридова канули в Лету. Музыка Свиридова, как и пьеса Паустовского, никогда и нигде не была опубликована. И если оригинальной музыки нет ни в архивах, ни в музыкальных фондах, то машинописную копию пьесы, снятую с листов, пожелтевших от времени, Андрею Аниханову – инициатору и режиссеру-постановщику нынешнего волгоградского проекта – заполучить из фондов РГАЛИ, к счастью, удалось.

В этом году 80-летие написания пьесы совпало с 80-летием окончания Сталинградской битвы, ознаменовавшей коренной перелом в Великой Отечественной войне. Окончание этого кровопролитнейшего сражения приходится на 2 февраля, являющееся одним из дней воинской славы России, а нынешняя премьера на берегах Волги – в Волгоградском государственном Новом экспериментальном театре – состоялась 5 февраля. Так что идея приурочить премьеру к исторически важной для нашей страны дате очевидна, а выбор пьесы, вернувшей из небытия необычайно сильные драматические страницы творчества Паустовского, для публики в зале стал не иначе, как настоящей сенсацией!

Подлинно русский язык автора пьесы вобрал в себя лаконичность Чехова и хлесткую экспрессию Горького, и ощутить это мы смогли на премьере, жанровую принадлежность которой Андрей Аниханов, по основной профессиональной стезе дирижер, определил как музыкальный спектакль. Это, естественно, драма, но на сей раз музыка, основной пласт которой звучит в спектакле вживую и подборку которой осуществил режиссер, играет в его проекте чрезвычайно важную роль! Музыка – словно живой участник трагедии, которая разворачивается на наших глазах, и от собственно драматического аспекта музыкальный на сей раз просто неотделим. Музыка в спектакле звучит разная, но основной ее корпус – по-прежнему подлинно русская, взывающая к соборности хоровая музыка Свиридова.

С интереснейшим режиссерским опытом Андрея Аниханова автору этих строк впервые довелось познакомиться в Ростовском музыкальном театре, и то была постановка оперной трилогии Сергея Танеева «Орестея», в которой он, естественно, выступил музыкальным руководителем и дирижером. Но одно дело – в согласии с либретто и музыкой создать философскую вечность древнегреческой трагедии, что маэстро, однозначно, сполна тогда удалось, и совсем иное – прикоснуться к трагедии маленького человека, актрисы, чья частная судьба и чей подвиг становятся проекцией-символом на подвиг народа, выстоявшего в жестокой, нечеловеческой битве с фашизмом.

И это режиссерское прикосновение к материалу Паустовского настолько чувственно глубоко и психологически тонко, настолько емко в своей сценографической лаконичности и живой символичности мизансцен, что внимание к происходящему на сцене не ослабевает ни на миг. Пьеса смотрится с затаенным дыханием, но при этом с постоянной пульсацией зрительского нерва. Русский театр – театр, прежде всего, психологический, и ужасы войны, в отличие от эпических кинополотен, способен передать на сцене через психологию героев.

Настройку именно на такую мощную медитативную волну и дает всему актерскому ансамблю режиссер. В эстетике «театра в театре» он дополняет текст пьесы философскими монологами из театральных сочинений таких мировых классиков, как Чехов и Островский, Шиллер, Метерлинк и Шоу. Это пронзительно сильные фонограммы-связки от лица Анны, которые глубоко созвучны психологическому настрою главной героини, ее внутреннему миру, ее интеллектуальному мирозданию, зиждущемуся на патриотизме и любви к Родине.

В этой постановке Андрей Аниханов – не только режиссер, но и сценограф (совместно с Алексеем Селезневым), и в его команду также влились художник по костюмам Эдуард Абрамов, балетмейстер Алексей Жидков и художник по свету Андрей Мирошниченко. И режиссер идет по единственно правильному пути временнóго реализма, высвечивающего сцены из жизни героев пьесы в череде лаконичной, но вполне самодостаточной абстракции сюжетных локализаций. За исключением сцены на набережной, где обезумевшая от горя Анна мечется со своим убитым сыном, это всё интерьерные планы с минимумом «мебели» и театрального реквизита, и их смена по ходу сюжета – словно позиционный конструктор, элементы которого каждый раз, собственно, и создают очередной театральный план.

При этом отпечаток скудного быта военного времени, что, конечно же, проступает и в крое театрального костюма, ощущается абсолютно явственно. Завязка пьесы – в прихожей большого дома модистки Кларисы Ландышевой, который подарил ей бывший ухажер Иван Ушаков, в прошлом капитан теплохода. Семья Мартыновых с домработницей Давыдовной также живет здесь. Еще одна локализация – дом плотника Егора Люхина, давнего друга Мартыновых, а другие – это немецкая комендатура в фойе городского театра, ресторан и сам театр с его закулисьем – ареной финального противостояния захватчикам. В него, так или иначе, вовлечены практически все персонажи, но круг-символ борьбы, естественно, замыкается на главной героине Анне, ведь ее патриотический глас – рупор для зрителя…

Музыка в этом синкретическом спектакле звучит и как связующая субстанция, и как дополняющая вербальная, причем о музыкальной вербальности можно говорить даже тогда, когда речь идет об инструментальной музыке, не связанной с вокально-хоровыми фрагментами, на редкость органично включенными в ткань спектакля из разных сочинений Свиридова. Изюминка проекта – участие в нём хора и капеллы «Царицынской оперы» (хормейстер – Юрий Панфилов), а также Волгоградского академического симфонического оркестра, располагающегося за «газовым» занавесом в глубине сцены. С 2017 года и по сей день художественный руководитель и главный дирижер коллектива – Андрей Аниханов, но на этот раз бразды дирижерского правления он передал своему коллеге Игорю Демченко.

Благодаря хоровой поддержке в зазвучавший вживую свиридовский блок вошли такие композиции, как «Наша Родина – Россия» из цикла «Четыре песни» на слова Александра Прокофьева, «Озёрная вода» из хоровой поэмы «Ладога» на слова того же поэта, «Любовь святая» из музыки к трагедии А.К. Толстого «Царь Фёдор Иоаннович» (солистка – Анна Девяткина), «Икона» из цикла «Песни безвременья» на слова Блока (солистка – Наталья Филиппова), «Ты запой мне ту песню, что прежде…» на слова Есенина, «О Всепетая Мати» из цикла «Песнопения и молитвы», а также две части Концерта для хора «Памяти Александра Юрлова». Как видим, для полнометражной двухактной пьесы, для монолита из десяти пронизанных скорбью картин, «говорящая» на языке духовности и всеобъемлющей русскости вокально-хоровая подборка опусов Свиридова весьма и весьма солидна!

В живом оркестровом звучании в музыкальную партитуру спектакля вошли фрагменты Пятых симфоний Бетховена и Чайковского, «Марша Радецкого» Иоганна Штрауса-отца и вальса «На прекрасном голубом глазу Дунае» Иоганна Штрауса-сына, «Военный марш» и «Романс» из музыкальных иллюстраций Свиридова к повести Пушкина «Метель», а также «Фокстрот» из его же довоенной музыкальной комедии «Настоящий жених». Упоминания имен Бетховена и Штрауса мы, к слову, находим и в тексте пьесы. А необычайно сильная психологическая аллюзия связана у Паустовского с известной балладой Шуберта «Лесной царь» на слова Гёте. По задумке драматурга Анна, склоняющаяся в бреду над убиенным сыном, бормочет и напевает эту балладу в окружении глумящихся немецких солдат, и в соответствующий момент нынешней постановки в нее созвучно нерву ситуации вплетается фонограмма баллады в исполнении выдающейся немецкой сопрано Элизабет Шварцкопф.

На другом сюжетном моменте остановимся подробнее. В убийстве сына Анны немцы лицемерно обвиняют старого еврея Бермана, скрипача театрального оркестра, заставляя его носить табличку с надписью «детоубийца». Обвиняют на том шатком основании, что в момент трагедии Берман, оказавшийся у Мартыновых в отсутствии Анны, инстинктивно пытается защитить ребенка, беря его на руки. Сама же возвращающаяся вскоре безутешная мать, трезво отделяя зёрна от плевел, на эту провокацию не поддается, и именно Берман становится тем ее верным другом, которому удается предотвратить другую провокацию.

Провокацию по отношению к Анне устраивает сам Руммель, блефуя тем, что ее муж Алексей, ибо все прекрасно понимают, что он ушел к партизанам, якобы схвачен новыми властями. Выяснить, что это не так, как раз и удается добряку Берману, чья аллегорически протестная музыкальная характеристика в нынешней постановке, производящая глубоко щемящее и пронзительно светлое впечатление, – звучащий вживую популярнейший вальс Крейслера «Муки любви» (солист-двойник этого персонажа – скрипач Альберт Жмаев). Именно по тому же принципу в спектакле звучит и другая «живая» скрипичная пьеса – «Мазурка» Венявского, однако с этим номером всё гораздо «хитрее»…

Этот номер – один из двух условленных между Анной и Берманом, и это знак того, что вся изощренная провокация коменданта Руммеля с целью внедриться с помощью Анны в партизанское подполье, – чистейшей воды игра. Победа в этой смертельной игре останется в итоге за Анной, но пока на званом вечере в ресторане, где собралась вся фашистская элита и где играет театральный оркестр, ей удается добиться сольного выступления Бермана. Актрисе, играющей лучшую и последнюю роль в своей жизни, добрый знак ее друга развязывает руки, но это оборачивается новой трагедией – его смертью. Именно так проверяет Анну на лояльность Руммель, не моргнув глазом, убивающий Бермана.

И здесь режиссером весьма тонко достигается еще бóльший накал сюжетной коллизии, ведь у Паустовского на месте Бермана погибала одна из танцовщиц в ресторане, но когда гибнет друг – это проверка на прочность вдвойне, после которой у Руммеля не остается уже никаких сомнений, что Анну он переиграл. Но разве можно переиграть русскую женщину, жажда мщения и праведный гнев которой стали смыслом всей ее жизни! И такой режиссерский ход в отношении Бермана с глубинным замыслом автора пьесы абсолютно коррелирует! Равно как акцентированно четко коррелируют и символические артефакты театра, вносящие в «островки реализма», рождающего картины спектакля, самую толику важной и более чем уместной культурологической абстракции. Перед нами – «схватка» культур и нравственных ценностей, тонкая, но сильная идеологическая «дуэль» русской и немецкой ментальностей. И в исходе этой дуэли «в нашу пользу» сомнений нет никаких!

Возникающий под колосниками массивный деревянный крест – это тоже священный артефакт-символ, визуальный инструмент, работающий на подсознание, возвращающее зрителя не к абстрактно христианским, а именно к высоко гуманистическим православным корням. Противостояние двух ментальностей – вовсе не «отмена» той, с которой вступают в схватку герои пьесы, и звучащая в постановке австро-немецкая музыка, а также монолог Луизы от лица актрисы Анны Мартыновой из трагедии Шиллера «Коварство и любовь», убеждают в этом сполна. А в двух моментах второго акта – в финале большой «домашней» сцены Анны и Руммеля и в пластическом монологе одной из танцовщиц в ресторане – звучат фонограммы с песнями в исполнении Марлен Дитрих, и это вовсе не случайно.

С ее именем связана весьма любопытная – не иначе как сенсационная – история, о чём нельзя не вспомнить. Рассказ Паустовского «Телеграмма», который Дитрих прочитала в английском переводе, произвел на нее такое мощное впечатление, что первый, о ком она спросила, приехав на гастроли в СССР в 1964 году, был Паустовский. Казалось, их встреча была невозможна, ведь писатель находился тогда в больнице, и всё же на шоу певицы-актрисы в Центральном доме литераторов Паустовский пришел, а по окончании вечера поднялся на сцену. И сегодня фотография коленопреклоненной перед писателем Марлен Дитрих для нас также сродни артефакту истории. Но если в пьесе русская ментальность актрисы Анны Мартыновой немецкую ментальность коменданта Руммеля сокрушила в опасном поединке, то почти через два десятилетия после премьеры немецкая ментальность в лице эстрадной дивы Марлен Дитрих перед русской ментальностью в лице выдающегося советского писателя Константина Паустовского склонилась без всяких стратегий и тактик!

В волгоградской постановке подобрался изумительнейший актерский ансамбль, и в роли Анны подлинное откровение явила Екатерина Мелешникова. Ее потрясающе живое и реалистичное воплощение образа жены и матери, служительницы Мельпомены и истого патриота своей страны запомнится навсегда! Абсолютнейший антипод главной героини – вставшая на путь предательства и сотрудничества с немцами Клариса, и этот непростой характер во всей его неприглядности сполна удалось пропустить через себя Виолетте Койфман. Роль Давыдовны тепло и душевно провела Алла Забелина, но особо теплых слов в роли Миши заслуживает юный, но уже вполне серьезный артист Дима Матвеев.

Алексей (Виталий Мелешников), Егор (Сергей Викторов), Берман (Андрей Курицын), Иван (Максим Чекашкин) и связная партизанского подполья Варя (Анастасия Фролова) – типажи пьесы, характеристические портреты которых в новой постановке прорисованы очень вдумчиво и психологически убедительно. Из всей названной пятерки Берман, в силу сюжетной специфики роли, врезается в память наиболее сильно. При этом образы Алексея и Егора глобального развития в пьесе практически лишены, в то время как Иван, герой поначалу аморфный и нерешительный, принимая активное участие в подготовке операции партизан, проходит большой путь нравственного взросления. Самоотверженностью Анны заведомо не равнодушный к ней Иван искренне восхищен, и когда предательство Кларисы ставит под угрозу всю операцию, именно он выносит «своей бывшей» смертный приговор и сам же, найдя силы переступить через невозможное, приводит его в исполнение…

Мы видим, что сюжетная пружина этой пьесы, весьма изобретательно закрученная на противостоянии Анны и Руммеля, раскручивается по ряду направлений, и главное из них, конечно же, – триумф Анны, погибающей, но не сломленной, доводящей акт мщения до победного финала. В рафинированно-интеллектуальном по форме, однако до мозга костей дьявольском по содержанию прочтении Евгения Тюфякова майор Руммель – антагонист на редкость яркий и «респектабельный». С трагедийной глубиной Анны его вальяжность на сцене встает практически вровень, но и стратегически, и тактически, ибо так заложено в пьесе, главная героиня в противостоянии с врагом постоянно оказывается на шаг впереди!

Премьера, как отмечалось вначале, была приурочена к двойному юбилею – 80-летию самóй пьесы Паустовского и 80-летию Сталинградской битвы, но кто бы мог подумать, что сегодня, когда Россия ведет на своих новых территориях специальную военную операцию, цель которой – отвести угрозу существования нашего суверенного государства, эта пьеса будет так актуальна! Новейшая история России вновь пишется подвигами ее Вооруженных сил, ее героев, как это было в Великую Отечественную войну, и это значит, что свое второе рождение заново открытая военно-патриотическая пьеса обрела на новом витке борьбы с нацизмом, с лица земли не исчезнувшим, а лишь коварно притаившимся до наших дней…

Источник: https://www.belcanto.ru/23021901.html